– Сиа!

– Ладно. Да. Поняла. Э… он спрашивал о тебе.

Я обмерла.

– И ты сказала…

– Я не знала, что сказать, просто лепетала что-то. Вот. Никогда так не теряюсь, только когда дело касается тебя и его. Эддисон, почему ты уехала?

Меня одновременно бросило и в жар, и в холод.

– Потому что он убил Лайама.

– Да, но… – Голос у нее стал едва слышным. – Просто это неправильно. Я не думаю, что он до такой степени повредился в уме, чтобы или самому это сделать, или приказать кому-то. Понимаешь?

Что происходит?

– И поэтому вы, ребята, перестали говорить о переезде? Не верите, что он сделал это? – Тэффи продолжала тыкаться в плечо и руки. – Коул сказал, что сделал. – О господи. У меня перехватило дух. Я только что произнесла вслух его имя. Я так давно этого не делала…

… так давно.

– Я знаю. – Сиа говорила тихо-тихо, словно уменьшилась в размерах. – Знаю, но… что, если он солгал, Эддисон? Ты не думала…

Мне не хотелось об этом думать. Я ощутила, как у меня сжимается горло.

– Мне… э-э, мне нужно идти, – перебила я ее.

Я уже собралась прервать вызов.

– Он спрашивал, счастлива ли ты.

Я замерла. Палец завис над кнопкой. Я не могла дышать. Легкие горели огнем, я вцепилась в телефон, как в спасательный круг.

– Что ты ответила?

Она выпалила:

– Я сказала, что счастлива. Он вроде бы обрадовался, услышав это. Вот так. Ладно, иди. Извини, если я ему не то сказала.

– Нет-нет. – Я затрясла головой. Не знала, что сказать.

Он спрашивал обо мне.

Он узнал, что мне «лучше».

Он обрадовался, услышав это.

Я не могла… не могла собраться с мыслями, поэтому выдавила:

– Мне нужно идти.

Прежде чем она ответила, я отключилась. Положила телефон в карман и просто стояла, а внутри все дрожало, тряслось и кипело. Там поднялся настоящий ураган, и я могла только стоять и смотреть на… Сосредоточившись, я постаралась понять, на чем остановился взгляд. На соломинке на полу. Одинокая грустная соломинка. Я чувствовала себя такой же.

Я скучала по нему. Поняв, что вот сейчас хлынут слезы, я быстро захлопала ресницами и вытерла глаза рукой. Больше плакать нельзя. Никогда. Не сейчас.

Мне нужно было забыть про него. Он сказал, что убил Лайама. Я не должна поддаваться эмоциям. Я даже думать о нем не должна. Он для меня все равно что умер, твердила я себе, поворачиваясь к Тэффи, и знала, что никогда с этим не справлюсь. Стараться буду, но Коул навсегда останется частицей меня, как бы это ни было предосудительно.

Через час возле стойла остановился Кирк. Я уже вся вспотела, покрылась грязью и соломой. Взявшись за открытую дверцу, он заглянул внутрь.

– Не думал, что у нее в стойле такая грязища. Джон, наверное, не вычищал навоз во вторник, хотя должен был.

– Нет. – Остановившись, я вытерла лоб рукавом. – Я потратила время с Тэффи, прежде чем начать. Все нормально.

– Еще нет. – Он хмурится, оглядывая углы. – Наверное, здесь придется помыть. – Он махнул рукой. – Иди. Я сам закончу. Тэффи может переночевать в другом стойле.

– Уверен?

– Конечно. Кроме того, у тебя гость.

– Вот как?

Не было ни предупреждения, ни машины на парковке снаружи, ни огромных охранников у входа – ничего не было, но сердце сжалось у меня в груди. Не нужно было спрашивать, кто это. Едва сделав шаг от стойла Тэффи, я уже знала. Сердцу стало тесно в груди. Я шла через конюшню, и моя уверенность крепла. Поднявшись по бетонным ступенькам от ворот конюшни, я почувствовала его. Он стоял и ждал меня, сунув руки в карманы и глядя куда-то в сторону.

Я впилась в него взглядом. В ушах звенело. Я не обращала внимания.

Сиа была права. Коул похудел, а заметив мешки у него под глазами, я почувствовала жалость, но выглядел он прекрасно. Отчасти меня это разозлило, отчасти обрадовало. Мне хотелось броситься к нему, оказаться в его объятиях, но я этого не сделала. Просто стояла и пускала слюни. Его темные волосы выглядели так, словно их недавно коротко подстригли, под ежика. На нем была облегающая рубашка, выпущенная поверх джинсов. Он выглядел поджарым, опасным и загадочным, в общем, очень эффектно.

Затем, будто почувствовав меня, как я почувствовала его, он повернул голову. Его глаза. О боже. Я едва не задохнулась. Как мне не хватало этих темных глаз и этих длинных ресниц.

По его лицу пробежала тень, и он спросил:

– Мне можно здесь появляться? – Голос его прозвучал низко и хрипло.

Сердце мое упало – я услышала в его голосе боль.

– Что ты имеешь в виду?

– Мне можно здесь находиться? Все в порядке? Если нет… – Он заколебался, опустил голову, поморщился. – Если не хочешь меня видеть, я могу уехать.

Я хотела его видеть. Хотела. Я сказала только:

– Все нормально.

Он кивнул на аллею возле конюшни:

– Пойдем туда?

Конюшня стояла возле стены, окружавшей территорию ярмарки, и сейчас аллея была пуста, если не считать двух лошадок, за которыми ухаживали на свежем воздухе. Хозяева привязали их к стене и расчесывали им гривы, но до них было слишком далеко. Они нас не слышали и не смотрели в нашу сторону.

Коул помалкивал. Я тоже. В голове все смешалось. Он здесь. Он приехал. При одном только взгляде на него я должна была почувствовать ненависть, меня уже должно было стошнить. Или мне надлежало выхватить нож и ударить его. Ничего подобного я не сделала. Спрятала руки за спиной, потому что мне не терпелось дотронуться до него. Меня переполняла злость, но не на него, а на себя.

– Лошади? – спросил он.

– Мама сдала меня в качестве добровольца. – Потому что я постоянно ходила посмотреть на ранчо нашего соседа. Потому что брала на прогулки свою собаку. Потому что когда я видела лошадей, наблюдала за ними, находилась рядом, у меня появлялось чувство, что Коул со мной. Все это напоминало о нем.

– Я его не убил, – сказал Коул.

Лайама? Сердце у меня бухнуло, ударившись о грудную клетку.

– Дориана. Не знаю, интересно ли это тебе, но я его не убил. Передал Бартелам, решил, пусть они сами с ним разбираются. Они его казнят, потому что из-за него мы вломились на их склад. Я его хотел убить из-за того, что он сделал с тобой, но тогда началась бы еще одна война. Война уже забрала твоего мужа. Поэтому я передал его. – Он почти прошептал: – Я сделал это для тебя.

Я только хлопала глазами.

– Что?

– Дор… – начал он снова.